Оклеветанный, но не забытый[очерк о М.Н. Муравьеве-Виленском] - Вадим Гигин

Следует признать, что восстановление старых православных храмов и постройка новых сопровождались закрытием ряда католических костелов и монастырей, однако данные меры нельзя рассматривать как религиозные гонения. В некоторых местностях Беларуси к тому времени сложилась парадоксальная ситуация: большая часть населения православная, из католиков только панская семья да ее окружение, но при этом действует костел и пара каплиц, и ни одной православной церкви! Братия многих католических монастырей состояла, в основном, из уроженцев Царства Польского и даже из иностранцев. Вот М.Н. Муравьев и предпринял усилия к исправлению этого положения. Там же, где большинство жителей являлись католиками костелы как действовали, так и продолжали действовать, разве что заменили некоторых ксендзов, открыто поддерживавших мятеж. Так, в Ковно был повешен ксендз Мацкевич, главарь крупного отряда повстанцев, повинный в смерти сотен людей. Многие бывшие католики массово переходили в православие, веру своих предков. Это движение проходило под знаменем Св. Александра Невского, которому посвящались новые часовни, строившиеся на территории Беларуси.

И еще одна инициатива графа Муравьева, которая стоит на грани крупной идеологической акции и подлинного подвижничества. Генерал-губернатор распорядился приобрести 300 тысяч православных наперсных крестиков для населения Беларуси и раздать их бесплатно жителям по 135 на каждый приход. Сам Михаил Николаевич приобрел 25 тысяч наперсных крестиков из мельхиора для безвозмездной раздачи. Этот духовный почин нашел широчайшую поддержку среди российского общества. Дворяне, купцы, простые люди жертвовали средства на приобретение крестиков разной величины для братьев-белорусов. Купец первой гильдии Комиссаров передал один миллион крестиков. Государыня-императрица от себя и своих детей даровала в распоряжение четырех белорусских епархий 1873 серебряных креста (по одному на приход) с тем, чтобы настоятели храмов возложили их на первых новорожденных православных младенцев. Таким образом, государыня становилась как бы крестной матерью своих новых подданных, родившихся в местностях, население которых доказало преданность престолу и Святой Церкви.

Удивительно, но это благое дело натолкнулось поначалу на саботаж некоторых местных чиновников. Например, мельхиоровые крестики предназначались для крестьян, наиболее отличившихся при восстановлении православных храмов, а также проявивших усердие при проведении переустройства села. Но отдельные мировые посредники отписывали в Вильно, что таковых не имеется. И только энергия и упорство наместника способствовали тому, чтобы каждый преданный Отечеству белорусский крестьянин получил заслуженную награду, как признание своих заслуг. Зато среди простого крестьянства инициатива губернатора встретила широкий отклик. Наиболее деятельные местные жители с энтузиазмом включились в соревнование за получение жалованных крестов. Зачастую сельчане выносили на суд самого генерал-губернатора вопрос о том, кто более достоин получить мельхиоровый или серебряный наперсный крестик. Михаил Николаевич всегда с вниманием относился к подобным обращениям и выносил справедливое решение. Недаром многие крестьяне ценили эту награду выше медалей и денежных премий.

Безусловно, это масштабное мероприятие ускорило процесс возрождения белорусского села, так как создавало дополнительный стимул для крестьян. Но был у него и иной, духовный, даже мистический смысл. Его выразил сам граф Муравьев: «Пусть эти сотни тысяч наперсных крестиков, переходя из рода в род православных белорусов, будут лучшим памятником великим защитникам православия и всего русского дела в Северо-Западном крае». То есть великорусский народ, пожертвовав кресты, стал крестным братом народа белорусского, подтвердив исконное этническое и духовное родство восточного славянства.

Успехи М.Н. Муравьева на своем благородном поприще возбудили зависть в некоторых петербургских салонах. Вновь полилась клевета и наветы. В сердцах генерал-губернатор даже подал царю прошение об отставке. Государь не только не принял ее, а сам лично в мае и июле 1864 года посетил Вильно и на смотре войск (неслыханное дело!) отдал честь Михаилу Николаевичу.

В начале марта 1865 года М.Н. Муравьев уехал в Петербург и лично просил государя об отставке. Он выполнил свой долг. За два года был не только подавлен польский мятеж, но в белорусском обществе произошли такие перемены, которые оставили след на века. Александр II удовлетворил прошение генерал-губернатора, разрешив при этом Михаилу Николаевичу самому определить своего преемника. Им стал К.П. Кауфман, который и был 17 апреля назначен новым главным начальником Северо-Западного края. М.Н. Муравьева удостоили титула графа Виленского. Русское общество, в большинстве своем встретило его как героя. Поэт Николай Некрасов посвятил Муравьеву торжественную оду. Митрополит Московский Филарет прислал Михаилу Николаевичу благодарственный адрес с приложением иконы архистратига Михаила. К графу Виленскому шли целые депутации от дворянства, купечества, духовенства и крестьянства. В общественных местах его встречали криками «ура!», а офицеры не иначе, как в парадных мундирах.

Даже иностранцы, побывавшие в Северо-Западном крае при Муравьеве, не могли скрыть своего восхищения. Вот что писала немецкая газета «Национал Цайтунг» в августе 1863 года: «Русский герой [М.Н. Муравьев — В.Г.], чернимый поляками и их друзьями в Европе, вышел совершенно чистым. Корреспондент нашел город Вильну полным жизни и торгового движения. По улицам беспрерывно двигались экипажи и телеги; рынок запружен был поселянами, явившимися для продажи кур, яиц и огородных овощей; разносчики занимались обычным своим промыслом; жители казались спокойными и довольными. Только значительное число войск, изредка казнь наемных убийц давали знать, что обычное спокойствие было нарушено». Далее газета отмечала: «Строгость, какую обнаруживает генерал Муравьев, может быть вполне оправдана жестокостями, совершенными инсургентами. Как бы то ни было, масса народонаселения в Литве очень довольна образом действий генерала Муравьева». Практически все иностранцы, побывавшие в то время в Вильно, оставили восторженные отзывы о Муравьеве. Корреспондент английского журнала «Дэйли Ньюз» Дей представлял начальника края человеком великого ума, честным и справедливым, а все меры, принятые им, находил в высшей степени разумными. К такому же мнению пришел и член английского парламента О’Брейн, имевший официальное поручение своего правительства исследовать события в Литве и Беларуси и описавший увиденное в журнале «Ивнинг Стар». Все эти публикации опровергали западную пропаганду о «варварской жестокости» Муравьева.